О битве за министерское кресло
Александр Привалов
«Эксперт» №13 (1069) 26 марта 2018
"О битве за министерское кресло"
В прошлый понедельник должен был заседать совет по стандартам при Минобре: предполагалось принять новые варианты образовательных стандартов (ФГОС) для отечественной школы. Накануне по рунету разошлось письмо пятисот филологов и учителей-словесников, сильно не согласных с новым документом. Заседание отменили в последнюю минуту — говорят, по прямому приказу из правительства, но в среду министр Васильева совет всё-таки провела. Проект ФГОС начального общего образования принят большинством голосов, проект ФГОС основного общего образования решено доработать; доработка имеется в виду небольшая, поскольку повторное рассмотрение документа ожидается в ближайшее время. Тут же развернулась кампания протеста — слишком усердная, чтобы не увидеть в ней отражение сразу двух сюжетов. Начинающихся перемен в отечественном образовании — и жаркой борьбы за места в новом правительстве.
С беспрецедентно резкой критикой новых стандартов выступил ректор «вышки» Кузьминов. Один из главных столпов бесконечной реформы образования, обычно подчёркнуто сторонившийся публичных дискуссий, на этот раз явно не смог сдержаться и вышел из тени, обнародовав своё письмо к Васильевой, в котором требует «провести более тщательную экспертизу ФГОС», читай: отклонить проекты. Ещё один из отцов-основателей реформы, член РАО Асмолов, назвал новые бумаги «стандартами юрского периода», а про их авторов выразился так: «временщики, делающие в мире образования ставки на прошлое, в том числе на залежалые товары учебников, а также на манипуляции административными ресурсами, обречены на экономическое и человеческое банкротство». Кто хоть краем глаза следит за злоключениями отечественной школы, тут должен смиренно припомнить: «Какою мерою мерите, такою и вам будут мерить». Когда семь лет назад реформаторы, наплевав на разгромную критику и громкие протесты, нагло пропихивали тогдашние «новые стандарты» (те самые, которые министр Васильева теперь заменяет), тогда манипуляция адмресурсами была, по-видимому, вполне уместна и к человеческому банкротству никак не вела. А теперь, видите ли, ведёт. Ну да: когда корову угоняем мы, это расчудесно — скверно, когда корову угоняют у нас. Академики…
Новые стандарты отличаются от ныне действующих, реформаторских, более всего тем, что в них добавлено «базовое предметное содержание», описание обязательного минимума получаемых учеником знаний по каждому предмету. Пока ФГОС, например, требует, чтобы ученик демонстрировал «владение умениями применения географического мышления» (красиво, да?), не уточняя, должен ли он знать моря и проливы Севморпути; чтобы он владел «знанием содержания произведений русской и мировой классической литературы», не указывая, надо ли ему прочесть «Капитанскую дочку». В новых стандартах этот пробел — а мало кто, кроме идеологов реформы, не считал это досадным пробелом — должен быть закрыт. Сейчас помянутые идеологи костерят новый стандарт, в сущности, именно за это, находя в уточнении содержания школьных курсов угрозы вариативности, компетентностному подходу и, до кучи, подготовке учеников к цифровой экономике. Их горячность можно понять: принятие новых ФГОСов означает, что всерьёз затевается смена образовательной политики, а значит, и окончательный отъезд самих реформаторов из удобных президиумов на самые дальние галёрки.
Из сказанного не следует, что критики новых стандартов неправы. Во многом они совершенно правы; как в мелочах (вроде гневно отмеченной ректором Кузьминовым небрежности в разделе по истории: «Некоторые личности указаны с инициалами, а некоторые нет»), так и в каких-то важных вопросах. Хоть по той же истории: получается, что уходящие из школы после девятого класса (а таких ведь больше половины) вообще не знают отечественной истории XX века — разве это дело? Но не тому надо дивиться, что к новым ФГОСам может быть предъявлено много разумных претензий, а тому, что они и такие-то появились. Потому что реформаторы употребляли всю свою власть — в сфере образования почти абсолютную — на то, чтобы и духа не было серьёзных работ по содержанию образования. Возвращение к спорам о содержании образования всегда было в их лексиконе синонимом отказа от модернизации образования, будто истинно современное образование — оно непременно «ни о чём».
Откуда мог взяться материал для действительно сильных новых стандартов? Да неоткуда ему взяться. С прошлого века никакие работы, в сколько-нибудь существенном смысле альтернативные курсу реформаторов образования, просто не финансировались, а в порядке частной инициативы такие объёмные вещи не делаются. Сложившееся к нынешнему дню содержание школьного обучения представляет собой плод бесчисленных заплаток на весьма древнюю рогожку и компромиссов между равно забытыми сторонами давних дискуссий. По-хорошему, это содержание, начиная прямо с набора дисциплин, надо бы делать заново, непременно испытывать в ходе честных экспериментов, обсуждать как идеи, так и результаты, приходить в новых дискуссиях к новым компромиссам — и за двадцать драгоценных лет можно было сделать очень многое, но ничего подобного наши реформаторы не допускали и не допустили.
Замена действующих стандартов новыми, фиксирующими содержание образования, будет хороша уже тем, что ознаменует конец всевластия прежних идеологов образования, добрых наших реформаторов. Если, конечно, таковая замена действительно произойдёт, что пока отнюдь не гарантировано. Похоже, настоящего административного ресурса, как ни забавно жалуются критики новых ФГОСов, у министра Васильевой вовсе не так и много. Во всяком случае, у высокопоставленных лиц, единомысленных с вечными реформаторами нашего образования, этого самого ресурса гораздо больше — аппаратное сопротивление Васильевой и сверху, и в самом министерстве, по упорным слухам, так и не слабеет с самого дня её назначения. Нынешний выплеск разногласий в публичное пространство означает, что реформаторы питают надежду в будущем правительстве вернуть пост главы Минобра в распоряжение своего круга. И вот тогда даже и новых стандартов не случится, а ведь действующие ФГОСы, как они ни грустны, — далеко не главная беда нашей школы.
